Уважаемые мои «оппоненты»! Прежде всего, я благодарю вас за ваше внимание к моей статье и за ее обсуждение. Я решил ответить на ваши «замечания» данной статьей, исключительно потому, что претензии EAS показались мне интересными, а ответы на них могут занять много места.
Так вот он, цитируя то место моей статьи, где говорится, что: «И если законы естественных наук не зависят от воли и сознания человека, то экономические законы, имея вид действующих юридических законов и подзаконных актов, производственных, технологических и других норм, рецептов, положений и инструкций, полностью зависят от воли и сознания человека, а также от традиций, обычаев, привычек и других черт и особенностей людей и их сообществ», утверждает, что:
I. «А традиции, обычаи, привычки и другие черты и особенности людей и их сообществ разве не формируются под влиянием законов? Например, закона стоимости. Пример – почему рыночная экономика более эффективна? Потому что цена формируется согласно закона стоимости. А почему ей проигрывает социалистическая экономика? Потому что цены устанавливались не естественным путём, а административно.
Так что Вы не правы – и законы общества и экономики действуют независимо от воли и сознания людей, только опосредовано».
А цитируя, то место статьи, где утверждается: «Такого общенационального инвестиционного фонда, который был бы сформирован за счет амортизационных отчислений, чистой прибыли и резервных фондов этих предприятий, а также за счет весомой части соответствующих резервных и других фондов федерального, региональных и других бюджетов», говорит, что.
II. «Вы вообще-то в курсе, что сейчас происходит в экономике России? Вот уже 20 лет амортизация проедается! И со своим предложениями Вы ломитесь в давно открытую дверь – поясняю: до Гайдаровских либеральных реформ каждое предприятие имело в банке 2 счёта: текущий и спецссудный. Так вот, на спецссудный счёт зачислялось то, что Вы и предлагаете – амортизация, средства фонда развития, кредиты на строительство, реконструкцию и модернизацию и часть прибыли. Со спецссудного счёта деньги могли использоваться исключительно на цели развития и капитальный ремонт. А что сейчас? У предприятии могут быть десятки счетов, в т.ч. и в оффшорах (чтобы уводить средства от вложений в развитие), но нет спецсчёта. Спецссудный счёт был неприкосновенным – ни при каких обстоятельствах предприятие не могло использовать отчисления на амортизацию на какие-то иные цели, в то время как сейчас её могут вообще не резервировать, тратить на зарплату, бонусы и любые расходы. А какие резервные фонды формируются, Вы можете назвать?»
III. «И возвращаясь к Вашему определению экономических законов, как зависимых от воли и сознания людей, скажу другое – они действуют объективно. Но если воля и сознание действуют в том же направлении, нас ждёт прогресс – если в советское время амортизация была неприкосновенной, то много строилось, не было безработицы. Если в противоположном направлении или законы понимаются ложно, как их понял Гайдар, то налицо регресс. И мы поимели 2-х кратное падение объёмов промышленного производства, да и сама промышленность – она в России есть или уже всё, производим только сырьё?»
Но я для того, чтобы более подробно ответить на вопрос I, начну свой краткий ответ на его претензии с вопросов II и III.
По данному вопросу он – EAS, во многом прав. Именно по той причине, что амортизационные отчисления проедаются в таком масштабе почти так, как он утверждает не только в РФ, но и в других странах СНГ, я и предлагаю создать общенациональный инвестиционный фонд, чтобы их использовали по целевому назначению: для обновления и модернизации основных фондов. А в какой форме это должно быть – это, пусть решает законодатель. И здесь я выступаю не только, как теоретик, но и как практик, работавший на хозяйственной работе в советское время и сфере бизнеса – до сих пор. И в этом вопросе я готов внести свои предложения. Но это другой вопрос, на который я не намерен отвечать здесь…. Но мои «оппоненты» могут быть уверены, это все должен защищать интересы всего бизнеса, в том числе малого и среднего.
Теперь, что касается вопроса II. Я в советское время, когда читал лекции по политэкономии в университете марксизма-ленинизма, так же как он, но более профессионально утверждал, что:
«Экономические законы объективны, то есть отражают необходимые внутренние связи между явлениями и процессами экономической жизни общества, существующие независимо от воли и сознания людей. Люди несвободны в выборе исторически определенных производственных отношений, а следовательно, и экономических законов развития». Поскольку я, в то время как EAS сейчас, был марксистом.
Но когда по теме своей докторской диссертации изучал мировой опыт макроэкономического регулирования и его использования в наших странах, то приходил к совершенно другим выводам. Поэтому после защиты докторской диссертации написал книгу, которая приводится в списке литературы рассматриваемой статьи. Но я, не ограничившись этой работой, пишу другую книгу, о котором я говорил в предыдущей своей статье «Путь выхода из мировых экономических и политических кризов». Но если я здесь ограничусь только лишь ссылкой на эту незавершенную работу, которую я назвал «Политойкономией», то это может, не устроит моих «оппонентов». Поэтому отвечая на вопрос I уважаемого EAS, хочу подчеркнуть следующее.
Я еще 2006 году в своей книге «Политойкономия», писал, что «… несмотря на периодическую лихорадку мировой экономики, обрушений курсов акций на мировых фондовых рынках, другим экономическим и политическим неурядицам, наблюдаемым во всем мире и, в частности, индустриально развитых – капиталистических странах, за последние десятилетия – нельзя согласиться с утверждениями отдельных финансовых «алхимиков», как, например, Дж.Сорос – заявляющих в своих книгах о том, будто бы наступил или наступает «кризис мирового капитализма», то есть рыночной экономики.
Капитализм, как это показала история – живуч. И, проблема не в нем, а в экономических теориях западных экономистов, призванных решить фундаментальные проблемы раз-вития рыночной экономики, позволяющих не допустить или вывести любую экономику из кризисных и депрессионных состояний. А в необходимых случаях и трансформировать их из одной системы в другую, но не способных на все это в силу их несостоятельности или даже не научности.
Значит, в состоянии длительного кризиса находится не мировой капитализм или рыночная экономика, а мировая экономическая наука вообще и Западная, в частности, отдаленно напоминая кризис, наступивший, скажем, в классической физике в начала XX века.
В связи с этими выводами могут возникнуть вопросы: а в чем именно заключается этот кризис, несостоятельность или не научность западных экономических теорий, с решениями каких фундаментальных проблем и задач не смогли и не справляются экономисты Запада, да и не только они?
Для того, что бы ответить на эти вопросы, коротко остановимся на следующих основных выводах и заключениях.
Как известно рынок и торговля, то есть товарный или товарно-денежный обмен возник и своими корнями уходит в глубь веков. Но из литературных источников, посвященных анализу этого процесса, до нас дошел только лишь текст Аристотеля из его книги «Никомахова этика». Поэтому считается, что он был первым в анализе этого процесса и такого явления, как цена товара. Однако Аристотель, говоря современным языком, на примере обмена между строителем дома и башмачником, не решил, а только лишь обратил внимание на существование проблемы, которая связанна с формированием цен на блага. И, задачи, которая связана с их определением в условиях того времени, когда он сам жил и сформулировал некоторые свои мысли относительно этих фундаментальных экономических вопросов.
Решить эту фундаментальную экономическую проблему и вытекающую из нее фундаментальную экономическую задачу, безуспешно пытались и пытаются многие исследователи.
Одни из них взяв за основу тезис Аристотеля о том, что справедливый обмен должен отражать соотношение работ, если создавали такие концепции о цене товара, как теория издержек производства и трудовая теория стоимости. То другие, взяв за основу его тезис о потребности как общей мере при обмене, пытались вывести цены из полезности.
Хотя западная экономическая теория своим общественным признанием в качестве науки и обязана «Отцу» политической экономии Адаму Смиту, но и он не сумел решить эту фундаментальную научную проблему. И, вытекающую из нее фундаментальную задачу, то есть и он не смог ответить на главные фундаментальные вопросы: что является единой мерой для измерения ценности благ, что лежит в основе обмена благ и как формируются их цены? По этой причине он оставил нерешенной и другую не менее важную задачу, вытекающую из предмета его исследований и связанную со сравнением и соизмерением богатства разных стран мира и т.д.
Именно поэтому А.Смит был вынужден отступить от решения этих проблем и задач, сформулировав известный парадокс, названный его именем. А именно: если стоимость блага зависит от полезного эффекта, то почему блага, дающие наивысший эффект, такие как воздух, вода и хлеб, бесплатны или ценятся низко, а блага, польза которых не вполне очевидна, например бриллианты, имеют очень высокую ценность?
В этих вопросах не увенчались успехом старания как Д.Рикардо, верившего в существование объективных законов распределения, так и К.Маркса, полагавшего, что ему удалось открыть законы движения общества, в частности – капитализма. Тем не менее, среди части экономистов бытует далекое от истины мнение, будто бы в работах последнего трудовая теория ценности приобрела свой завершенный вид.
Но К.Маркс, в своем «Капитале», приступая к анализу формирования цен и происхождения денег, хотя и заявлял, что: «Нам предстоит здесь совершить то, чего буржуазная политическая экономия даже и не пыталась сделать, – именно показать происхождение этой денежной формы… Вместе с тем исчезнет и загадочность денег».
Тем не менее, он, попытался избежать от сложностей в моделировании процессов формирования цен, связанных с множеством благ в экономической системе. Поэтому он в самом начале своей книги, для того, чтобы исключить из числа благ – услуги, препятствующие ему при дальнейшем анализе стоимости, что было связано с постулатом об овеществлении труда в товаре – сформулировал определение богатства, как «огромное скопление товаров». Затем, приняв в качестве элементарной формы богатства этот самый товар, установил, что в нем овеществляется человеческий труд. Поэтому К.Маркс его назначил мерой стоимости товара. А сам труд, измеряется у него – рабочим временем, затраченным на его производство.
После этого, выдвинув бездоказательный постулат о количественной определенности относительной формы стоимости. И, записывая в виде уравнений форм стоимости простые количественные соотношения товаров с их эквивалентами, наблюдаемыми в обыденной жизни разных эпох. А в итоге – заявив, что стоимость товара, выраженная в деньгах, эта и есть его цена. Не только полностью исказил само понятие о цене товара. Но к тому же, за такой словесной беллетристикой завуалировал или спрятал и свою неспособность решить фундаментальную экономическую проблему о формировании цен и вытекающую из нее фундаментальную задачу определения цен благ в замкнутой или незамкнутой экономической системе. Поэтому не исчезли и до сих пор еще остаются неразгаданными происхождение и загадочность денег.
Может быть, поэтому все это, в послесловии ко второму изданию «Капитала», сам же он и назвал не иначе, как своим собственным кокетством на манеру Гегеля и собирал материалы для более обстоятельного анализа этих вопросов. Но, не успевая и чувствуя свой конец – завещал это сделать своему другу и соратнику Ф.Энгельсу. Однако он – Ф.Энгельс, хотя и написал свою книгу: «Происхождение семьи, частной собственности и государства», на основе указанных выше материалов, но, увлекшись другими проблемами, на основе работ Моргана, в этой книге на указанные вопросы не обратил даже внимания.
Более того, в трудах классиков, из-за скрытости от их взор объективных закономерностей экономических процессов и явлений, как добыча, производство, распределение, обмен и потребление, даже структура годового общественного продукта, интерпретируется некорректно. Поэтому, например, у А.Смита формула цены товара – на микро- уровне и годового общественного продукта – на макро- уровне, выступают как сумма доходов, складывающихся из зарплаты, прибыли и ренты. А в модели совокупного общественного продукта (СОП) К.Маркса – она выступает как сумма стоимостей средств производства, зарплаты и прибыли в двухсекторной экономике, производящей средства производства и предметы потребления. Между тем, сложение параметров этих секторов при определении СОП из модели К.Маркса, приводит к повторному счету.
В результате именно такого подхода, основанного на заблуждениях, К.Маркс и сформулировал свою ошибочную теорию о прибавочной стоимости, служившей, по мнению Ф.Энгельса и выводам политэкономической теории социализма – фундаментальной основой научного социализма. Но в этой теории прибыль, то есть по современным понятиям: сбережения бизнеса или предпринимателей – один из основных источников инвестиций и роста экономики или расширенного воспроизводства, по собственному определению К.Маркса, отнесена к числу нетрудовых доходов. Которые якобы добываются с их стороны путем присвоения результатов чужого труда – труда пролетариата.
В результате этого большевики, пришедшие к власти в России в начале XX века путем государственного переворота, были вооружены не только штыками и другими орудиями «красного террора». Но и этой теорией, призванной, ни сколько развивать науку об экономике, сколько любой ценой обосновать доктрину, изложенную в знаменитом «Коммунистическом Манифесте». Поэтому они, под видом защиты интересов пролетариата, объявив предпринимательскую деятельность преступной и насаждая «пролетарскую культуру» – уничтожали капиталистов или богатых, то есть предпринимателей. И, всех приравнивали на уровне пролетариата – бедных.
При этом для большевизма, прообразом светлого для них будущего – коммунистического общества, служило глубокое историческое прошлое – родовой строй времен дикости и варварства, над которым так сильно восхищался Ф.Энгельс, в своей книге: «Происхождение семьи, частной собственности и государства», написанной им на основе материалов, собранных К.Марксом.
Именно поэтому тоталитарный строй, построенный большевиками, зиждился на вождизме и изначально был обречен на провал. Созданное же ими для видимости союзное, а на самом деле сугубо унитарное государство – СССР, не считался ни с интересами вошед-ших в него союзных республик, и, ни с интересами населяющих их наций и народов. А основанная на несостоятельной экономической парадигме марксизма внутренняя и внешнеэко-номическая политика этой империи привела ее к стагнации и сильному отставанию от мирового развития и прогресса, особенно, что, касается уровня жизни населения. Поэтому после распада СССР и по сей день, на всем постсоциалистическом пространстве на повестке дня остро стоит крупная теоретическая и практическая задача, связанная с материальным и духовным обогащением всего народа вообще и необходимостью создания класса предпринимателей и собственников, в частности.
А в 70-х годах XIX века на арене битв экономических взглядов появились «революционеры» – маржиналисты, способствовавшие даже изменению названия политической экономии в экономикс (economics). Однако, в силу неопределенности или несовместности уравнений экономической системы, для того, чтобы как-то выйти из такого тупикового положения, если классики экономической науки цены выводили из издержек производства, то есть со стороны предложения, то маржиналисты, шли со стороны спроса, придавая основное значение субъективным оценкам благ потребителями. Но маржиналисты опираясь на «теорию предельной полезности», цены выводили из неподдающейся никакому измерению полезности товаров. К тому же они их обосновывали на каких-то чувственно не воспринимаемых и фактически ненаблюдаемых кривых «безразличия» и т.д. А это является не иначе, как глубоким заблуждением и тавтологией, не имеющей ничего общего с экономическими явлениями.
Именно поэтому даже такой, известный сторонник маржинализма, как В.Парето, утверждавший, что конкуренция обеспечивает достижение максимума благосостояния, отказался от рассмотрения природы полезности, признав невозможность ее измерения.
Тем не менее, А.Маршалл приложил свою руку к примирению классиков и маржиналистов, объединив трудовую теорию (предложения) и теорию предельной полезности (спроса), хотя он сам и не верил в возможность измерения полезности. Так, усилиями Дж.Б.Кларка, А.Маршалла, Л.Вальраса и В.Парето в экономической науке возникло неоклассическое направление, составляющее теоретический фундамент современных исследований рыночного хозяйства. В неоклассической теории цена равновесия предстает как синтез полезности и издержек производства. Именно эта категория и является одной из основных в анализе рыночного механизма в современной западной экономической науке.
Таким образом, западные экономисты классической и неоклассической школ, задачу, связанную с определением цен благ пытались решить алгебраическими и другими методами. И, в основном с помощью «законов» Сэя и Вальраса. Однако, если созданная ими модель экономики была далекой от действительности и отражала поверхностные явления ценообразования, то число уравнений, составленных на ее основе, оказывалось меньше, чем число самих неизвестных – неопределенная система. Поэтому в шестидесятые годы прошлого века Д.Патинкин предложив свою единую теорию ценности и денег, сделал замечание, что классическая и неоклассическая теории определяя относительные цены на товарном рынке, а абсолютные на денежном – будто бы «дихотомизировали процесс ценообразования». А он сам, хотя и пытался, но тоже не смог решить эту задачу. Поэтому он, ограничившись, поверхностным анализом экономических процессов и явлений, связанных с формированием цен, смог предложить всего лишь, дополнить неопределенную систему якобы «пропущенным уравнением», похожим на кембереджеское и фишерское уравнения из существующей количественной теории денег.
А работы других исследователей, далеких от экономики, но претендовавших на строгость своих доказательств в решении этой задачи, не стоят даже какого-то серьезного внимания и анализа. Поскольку они даже близко не подходили к раскрытию сущности, то есть внутренних механизмов формирования цен. К числу таких можно отнести и работы исследователей якобы доказавших существование решения системы Вальраса. В этом отношении не является исключением и модель межотраслевого баланса (МОБ) В.Леонтьева. Даже Дж.М.Кейнс свою знаменитую, но впоследствии подвергнутую острой критике, ревизии и отвергнутую – «Общую теорию занятости, процента и денег», предлагал после неудачной попытки решить именно эту задачу.
Таким образом, ни одна существующая на Западе и в мире в целом экономическая теория и модель, задачу определения цен в закрытой или открытой экономике, решить, не способна».
Остановившись здесь и рекомендуя моим «оппонентам» ознакомиться с моими дальнейшими мыслями по Интернет адресу: www.politoeconomia.narod.ru, теперь хочу подчеркнуть, что EASу предстоит еще долго учиться, что бы понять мои мысли. Так, что уважаемый EAS теперь пусть читатели и сами Вы решите кто прав, а кто не прав в тех вопросах, где вы показали свою абсолютную некомпетентность.
А теперь, очень коротко о задачке Solo. Уважаемый Solo, Вы также, как EAS абсолютно неправы. Поскольку невнимательно читали мою статью. И Вы ни то, что бы в математике вообще, но даже в арифметике не разбираетесь.
Так, что уважаемые мои «оппоненты», рекомендую вам: учится, учится и еще раз учится, как говорил, уважаемый мною В.Ульянов – Ленин. А тем, кто собирается и дальше обсуждать мои статьи, прошу много раз подумать, прежде чем делать, какие-то выводы, что бы потом не было вам стыдно за них. А в заключение поздравляю всех вас с наступающим Новым годом.
Автор статьи: Абдуллаев Рустамжон, доктор экономических наук, академик.
?
